align=center style='text-align:center']Колосовская С. Лавина хэллоуина

«Тверская, 13», 21 декабря 2002 г.

 

Дети вдохновенно живописали кости, черепа, смерть с косой, черных кошек, летучих мышей... Одна школьница изобразила «магическую девочку», которая пила кровь из бокала. Мальчик нарисовал колдуна с чашей причастия в виде кубка с кровью. Все это - не сюжет из фильма ужасов, а плоды «педагогического эксперимента», проведенного в школе подмосковного города Королева.

В сентябре ны­нешнего года учитель истории школы № 5 г. Королева Московской области Людмила Ура­лова вынуждена была по­дать заявление об уходе в связи с тем, что руко­водство школы определи­ло ей столь малую нагруз­ку, на которую жить невоз­можно. Квалифицированный педагог не остался без рабо­ты. Сейчас Людмила Констан­тиновна преподает филосо­фию и политологию в коллед­же космического машиностро­ения. И зарплату имеет боль­шую, и признание. Однако о работе, которую ее вынудили оставить, сожалеет. Да и одно важное дело осталось неза­вершенным.

Мы решили рассказать эту на первый взгляд тривиальную историю об увольнении не­угодного педагога потому, что она проливает свет на тене­вую жизнь современной шко­лы, не только школы № 5 г. Королева.

- Настоящая история длит­ся без малого год. События стали активно развиваться с начала нынешнего календар­ного года, - рассказывает Людмила Константиновна, - когда в школе появилась зам­директора по правовому вос­питанию Наталья Маркина, и это в помощь психологу и за­местителю директора по вос­питательной работе. Настоя­щий идеологический сектор!

В   школе  стало  проводиться анкетирование по тематике алкоголизма, нарко­мании, преступности. Причем идеологи-воспитатели не только не объясняли педаго­гам и классным руководите­лям стратегии своей работы, но порой даже не ставили их в известность о своих ме­роприятиях. Я как классный руководитель 8 «Д» класса даже не знала, говорит Люд­мила Константиновна, что г-жа Маркина дважды прово­дила анкетирование по нар­котикам с детьми моего класса. Анкета не была по­казана ни мне, ни родителям. Расследованием этой исто­рии мне пришлось занимать­ся, когда

Грянул гром

Как раз во время проведе­ния анкетирования, охватыва­ло же оно всю школу, ученик моего класса Антон Шарапов попал в реанимацию по при­чине острого отравления «фенозепамом», который являет­ся лекарственным замените­лем наркотика.

Получилось так, что мои ученики, равно как и их ро­дители, изначально знали об этом инциденте больше, чем руководство школы. Да и я впервые узнала об этом от детей. Они-то и рассказали мне, что «Антона уговорил выпить «фенозепам» Сашка Зиатинов из 9 «д» «для при­кола», потому что в 9 «д» тоже были такие анкеты... А потом Антону стало очень плохо и страшно. Его тошни­ло, и были галлюцинации... Вызвали «Скорую», и его увезли в больницу... Сразу нас к нему не пускали, а по­том, когда ему стало лучше, нас пустили...» Вот так, на­перебой дети мне и поведа­ли о случившемся.

Инцидент был еще не расследован. Я старалась поддержать позицию руко­водства и «не распростра­нять слухи». Но как ни ста­ралась убедить детей в том, что Антон «просто отравился пиццей», мне они не повери­ли. В целом же это было большое потрясение как для Антона, так и для всего клас­са, включая родителей. Этот шок стал, конечно, своеоб­разной профилактикой, но слишком уж дорога цена.

Потом Антона вызывали в комиссию по делам несовер­шеннолетних. Я как классный руководитель предоставила ха­рактеристику на мальчика, но дальнейшая информация до меня доведена не была.

В школе внутреннего расследования инцидента не было. Более того, этот факт тщательно замалчивался. Действительно, какое отно­шение к школе имеет то, что хороший домашний мальчик принял наркотик? Правда, именно в это время (во вре­мя проведения анкетирования) педагог его проинфор­мировал, какой наркотик можно найти в домашней ап­течке, но это просто совпа­дение...

Чтобы узнать содержание анкеты, мне пришлось про­вести настоящее расследо­вание, то есть опрашивать детей и их родителей, пото­му что текст анкеты получить в школе было невозможно. Скрывался он, как донесе­ние вражеской разведки. Как вспоминают дети, анкетиро­вание это проводила Наталья Владимировна Маркина дважды. В первый раз дети должны были написать свои соображения в связи с двумя вопросами: «Что хороше­го есть в наркотиках?» и «Что плохого в наркотиках?».

Вопросы, содержавшиеся в анкетах, дети вместе с ро­дителями воспроизводили по памяти на родительском со­брании. Со слов родителей, дети, придя домой, возмуща­лись характером вопросов: «Какие наркотики вы знаете?», «Какие лекарства могут быть наркотиками?», «Каково их воздействие?» или «Что чув­ствует человек, принявший наркотик?», «Пробовали ли вы наркотики?», «Кто из ваших друзей пробовал?» и т. д.

-  Людмила Константи­новна, как родители отнес­лись к проведению подоб­ного анкетирования?

-  Родители считают, что такие анкеты скорее дают не­нужную информацию о нарко­тиках, чем служат цели про­филактики.

-  С этого и начался ваш конфликт с руководством школы?

...Началось, пожалуй, с того, что я отказалась про­водить в своем классе анке­ту, которая называлась «Я и преступный мир». Ею были охвачены все дети, начиная с 5-го класса. Познакомив­шись с содержанием вопро­сов, я изложила свои возра­жения г-же Маркиной и ска­зала, что в моем классе та­кая анкета проводиться не будет.

Я и преступный мир

1.      С какого рода преступ­лениями вы часто сталки­ваетесь в своей жизни?

2.      С какого рода преступ­лениями вы сталкиваетесь в школе?

3.      Сталкивались ли вы с сексуальным насилием в своей жизни?

4.      Избивали ли вас когда-либо дома?

5.      Избивали ли вас ког­да-либо в школе ребята?

6.      Если над вами совер­шили насилие, какова будет ваша реакция?

7.      Если вы узнаете, что над кем-то совершается насилие, ваши действия?

Особенно возмутили вто­рой и третий вопросы. Оказы­вается, в нашей школе царит преступная обстановка, и сто­ит восьмикласснику (не юри­сту, и не следователю) при­смотреться, эти преступления он увидит. Но если состави­тель знает о преступной об­становке в школе, почему он до сих пор не сообщил об этом в правоохранительные орга­ны? А если преступлений нет, зачем же внушать подросткам эту мысль?

«Сталкивались ли вы с сексуальным насилием в своей жизни?»... Дети восьмого класса, то есть подростки конкретного 8 «д», настроены так, что эта тема их не интересует, я говорю это как опытный педагог. И этот вопрос - провокация. Получается, ребенок должен у меня спросить, что такое «сексуальное насилие», а я должна это подробно объяс­нять, иначе он на вопрос ан­кеты не ответит. То же са­мое надо объяснять пяти­классникам... Или дети нач­нут интересоваться, спраши­вать об этом у какого-то тре­тьего лица. Это провокация ранней сексуальной озабо­ченности.

- С родителями текст ан­кеты согласовывался?

- Ни одна анкета не была изначально показана родителям. Позднее я сделала это сама, чтобы проверить свою позицию. Разумеется, они ду­мали так же, как и я.

А чего стоит только пер­вый вопрос анкеты «по профи­лактике алкоголизма»: «Может ли 500 - 600 граммов спиртного  вызвать у  подростка смерть?» Иначе говоря: «Как ты думаешь, умрешь ты от бутылки водки?». Подростка побуж­дают подумать об этом, поговорить с приятелями или попробовать.

Вы не обязаны

Наш разговор с Людмилой Константиновной состоялся еще весной, после чего я по­сетила школу № 5, где встре­тилась с заместителем дирек­тора по правовым вопросам Натальей Владимировной Мар­киной, а также и. о. директора школы Ириной Анатольевной Ромайской.

Результат встречи пре­взошел все мои ожидания. Во-первых, директор не зна­ла, что в школе проводится анкетирование. По крайней мере недоумение было впол­не натуральным. У замдирек­тора тексты анкет тоже не хранятся, и ни у кого в шко­ле они не хранятся... То есть ничего, кроме текста анкеты «по алкоголизму», который был размещен на стенде (на­верное, его считали самым безобидным), мне не пред­ставили.

На вопрос об отравлении ученика школы «фенозепамом» дамы недоуменно и очень натурально перегляну­лись и сказали: «Все это слу­хи, ничего подобного не было».

Дальнейший разговор не имел смысла. Мы находились в комнате педагогов, а ваш корреспондент сидела за сто­лом психолога.  Неожиданно внимание привлек любопытный документ, лежащий под стек­лом. Это была памятка, которую, очевидно, психолог пыталась выучить наизусть. Рабо­чий документ. А иначе, зачем, держать этот текст постоянно перед глазами? Памятка называлась «Вы не обязаны».

На предмет содержания памятки разговор с директором школы также не имел, смысла. Памятку Ирина Анатольевна не читала, да и вообще, как оказалось, в деятельность психолога она «не вмешивается». Объяснила это просто: «Психолог Виктория Юрьевна Девятова официально является сотрудником Научно-методического психологического центра, что при гороно. Там и зарплату получает. В школе бывает два  раза в неделю. Но я курирую ее работу».

Добавить к такому признанию просто нечего.

Вы не обязаны

Быть безупречными на 100 процентов.

Следовать за всеми.

Делать приятное неприят­ным вам людям.

Любить людей, принося­щих вам вред.

Извиняться за то, что вы были сами собой.

Выбиваться из сил ради других.

Чувствовать себя винова­тым за свои желания.

Мириться с неприятной для вас ситуацией.

Жертвовать своим внут­ренним миром ради кого бы то нибыло.

Сохранять отношения, ставшие для вас оскорби­тельными.

Делать больше, чем по­зволяет время.

Делать то, что вы на са­мом деле сделать не може­те.

Выполнять неразумные требования.

Отдавать то, что вам на самом деле не хочется.

Нести на себе тяжесть чьего-то неправильного по­ведения.

Устав для уголовника

После столь «насыщенно­го информацией» визита в школу я вновь встретилась с Людмилой Константиновной и попросила ее прокоммен­тировать вышеприведенную памятку.

- Она действительно как-то «работает», детям на самом деле внушаются та­кие установки?

- Так случилось, что резуль­тат работы психолога г-жи Девятовой по этой памятке про­явился очень наглядно. Случай этот произошел в 4-й четвер­ти с учеником 9-го класса Ми­шей Пачиным.

Этот мальчик изначально был сложным и достаточно конфликтным, но ярких прояв­лений нетерпимости по отно­шению к окружающим (детям, учителям) мы не наблюдали. В целом он держался в норме. Психолог работала с Мишей в течение месяца. И, судя по все­му, как раз по этой памятке. Можно было бы ожидать, что психолог смягчит реакции мальчика, умного и интеллек­туально развитого, примирит его с окружением и т. д.

Все произошло наоборот. После «работы» психолога открытая грубость и хамство Миши стали превосходить всякие границы. В буфете он громко прошелся по непри­ятным для него «формам» од­ного из педагогов. При де­тях обозвал ее на уроке, и мне пришлось гасить конф­ликт. Стал допускать немыс­лимые оскорбления по отно­шению к преподавателям, особенно старшего возраста. Все в соответствии с поло­жениями анкеты: он «не стес­нялся своих желаний», «не мирился с неприятной для него обстановкой», «не желал делать приятного неприятным ему людям», «не извинялся за то, что был собой» и т. д. по тексту анкеты.

Строго говоря, директор за этот вопиющий педагоги­ческий и психологический брак в работе с подростком должна была наказать пси­холога, работу которой она «курирует». Но произошло обратное, за брак в работе г-жи Девятовой пострадал под­росток, который по оконча­нии учебного года вынужден был покинуть школу.

Самое печальное то, что в другой школе у этого мальчи­ка ведь все повторится, так как установка на хамство уже дана, причем не в подворот­не, а ученым психологом. При такой психологической уста­новке Миша потерян для себя и для общества, и его интел­лект никогда не сможет реа­лизоваться.

Когда я зачитала эту па­мятку на родительском со­брании, родители были про­сто шокированы. Ведь зало­женные в ней принципы - в противоречии с гуманными традициями всей отечествен­ной культуры, формируют конфликтного человека, хама и эгоиста, выше всего ста­вящего свои желания, с ус­тановкой «ничем не жертво­вать ради других». Это какой-то устав для уголовника. Впрочем, я думаю, что с та­кой идеологией и уголовник в камере долго не продер­жится. Если эти принципы усвоят все дети, школа про­сто взорвется.

Ритуал и печальный финал

Свои соображения по по­воду работы «воспитательно­го сектора» в 5-й школе Люд­мила Константиновна в пись­менном виде подала в гороно. В официальном ответе ей пообещали, что разбираться по письму будут в начале учебного года, ибо письмо было получено накануне лет­них каникул.

Действительно, в начале сентября она получила ответ, тот самый, о котором мы ска­зали в самом начале. Учителя поставили в такие условия, которые вынуждали ее уволиться из школы.

Результатов служебного расследования, которое дол­жно было провести гороно по 5-й школе, мы с Людмилой Константиновной терпеливо ждали три месяца. Но, видно, напрасно.

Что же касается школы, там, наверное, на радостях, что избавились от неугодного педагога, устроили невероят­ный по своему размаху кон­курс сатанинских плакатов, посвященных дню Хэллоуина.

Этот языческий ритуал ир­ландского происхождения зак­лючался в том, что в опреде­ленный день, 31 октября, люди приносили дары бесам, ведь­мам и прочей нечисти, чтобы в течение года она их не бес­покоила. Ныне этот обряд возрождается в форме неоязы­чества, главным образом в США, и имеет уже форму по­клонения самому сатане.

В минувшее десятилетие в школах Москвы и Подмоско­вья по инициативе учителей английского языка день Хэл­лоуина стали отмечать под ви­дом знакомства с историей и «культурой» Запада. Поначалу, по неведению наших педаго­гов, сатанинский ритуал пред­ставлялся как некий безобид­ный этнографический сюжет. Однако постепенно дети ста­ли все глубже вникать в идею этого «праздника». И резуль­таты постижения «своеобраз­ной культуры» не преминули сказаться. Отмечая «праздник», школьники приносили в жерт­ву кошек и собак. Известны также случаи, когда в москов­ских школах на дискотеках, посвященных Хэллоуину, или после таковых совершались ритуальные убийства: стар­шеклассниками был распят первоклассник головой вниз, на шарфе была повешена де­вочка. И везде на месте убий­ства оставлялись пентаграм­ма, сатанинские заклинания и свечи. В Московском комитете образования, сопоставив при­чину и следствие, то есть сло­жив два и два, запретили в школах «празднование» дня Хеллоуина. Психологи, рели­гиоведы, представители всех традиционных религиозных конфессий дали свои заклю­чения, показывающие опас­ность соприкосновения с са­танинскими культами. Эти зак­лючения можно найти на со­ответствующих сайтах в Ин­тернете. Что же касается подмос­ковного наукограда Короле­ва, находящегося в 12 км от МКАД, этот город, увы, ока­зался в обсуждаемом вопро­се глубокой провинцией. В самый разгар трагедии в те­атральном Центре на Дубров­ке в школе № 5 по инициа­тиве учителя английского языка Ирины Замчалкиной проходил конкурс плакатов-стенгазет, посвященных Хэллоуину. Охвачена была вся школа, начиная с 6-го клас­са. Педагогическое жюри только в качестве «лучших» отобрало 15 плакатов! Оцен­ки за участие в конкурсе ста­вились в журнал. Все плака­ты были повешены на втором этаже школы.

Дети вдохновенно живопи­сали кости, черепа, смерть с косой, черных кошек, летучих мышей... Сюжетные сценки по­казывают, как жалкие людиш­ки в страхе и подобострастии совершают приношений неким двуногим с рожами козлов и свиней. Последние держат в своих лапах-руках кубки с «красной жидкостью». Вроде как тест на сообразительность - угадайте, что это за жид­кость?

Но на конкурсе были представлены в том числе и идейно завершенные компо­зиции. Особенно характерны два плаката. Первый нарисо­вала девятиклассница и на­звала его «Магическая де­вочка». Жгучая брюнетка с клыками и окровавленным клыком-медальоном в ярко-красном декольтированном платье изображена в позе «полулежа» и намеревается выпить кровь из бокала. Сле­ва от нее некий маг или кол­дун выметает из угла паука, на спине которого крест... Плакат семиклассника пред­ставляет собой глумление над иконой, некое ее «переверну­тое» изображение. Крупным планом изображен старец-кол­дун. Перед ним - «чаша при­частия» в виде кубка с кровью. Надпись гласит: «Кровь чело­века. Вторая группа». Над этим странным старцем вита­ют летучая мышь и черный кот.

Конкурсные работы находи­лись в фойе школы не более полутора часов. Оказавшийся здесь председатель родитель­ского комитета 5 «в» класса Олег Костицын, оценив размах зрелища, снял все до единого плакаты. Потом зашел в учи­тельскую и сообщил об этом. Не вступая в пререкания с воз­мущенными учителями, он унес плакаты с собой. Через два часа он принес в гороно пись­менное объяснение, где в том числе были перечислены ста­тьи законов, которые наруша­лись школой в процессе озна­комления детей с идеями и практикой сатанизма.

Неожиданно история эта получила огласку в прессе, и мэр Королева поручил город­скому УВД разобраться...

Люди в форме, вызвав на удивление принципиального рдителя , пытались объяснить ему, что это в Москве-де Хэллоуин запрещен, а в Короле­ве... Ежели вот психологи из гороно сочтут «хэллоуинское творчество» безобидным, то принципиальный поступок ро­дителя можно будет квалифи­цировать и как самоуправ­ство... Но Олег Валерьевич решил отдать плакаты на не­зависимую психологическую экспертизу. Взглянув на жи­вописное творчество детей из 5-й школы г. Королева, зав­кафедрой детской и подрос­тковой психиатрии, психоте­рапии и медицинской психо­логии РМА последипломного образования доктор психоло­гических наук, профессор Ю. С. Шевченко первым делом поразился позиции своего коллеги: «Что же это психо­лог-то в этой 5-й школе де­лает? Как же он это допус­тил?!»

Гороно же, ознакомившись с заключением проф. Шевчен­ко, неожиданно замерло. Ведь по сути история с «хэллоуинс-ким» вернисажем оказалась последним штрихом к портре­ту 5-й школы, нарисованному педагогом Людмилой Урало­вой. А ведь к разматыванию клубка педагогического брака идеологов-воспитателей 5-й школы гороно так и не присту­пало...

Светлана Колосовская

Точка зрения психолога

...Тот факт, что в течение длительного времени (дети работали над плакатами не менее 2 - 4 недель) подрост­ки находились под воздействием негативно ориентиро­ванных текстов, выписываемых ими сатанинских обра­зов, может иметь весьма и весьма нежелательные по­следствия для их психики, как то: появление невротичес­ких страхов, кошмарных сновидений, депрессивных пе­реживаний. Погружение в подобную тематику актуализи­рует архаическое «магическое» мышление, которое мо­жет проявиться психическими нарушениями, а также ре­ализоваться в асоциальных и преступных действиях. При­меров ритуально-сатанинских акций подростков и моло­дежи становится все больше.

Особенно негативно созерцание обилия подобных, устра­шающих образов влияет на психику учеников младших клас­сов. Ассоциирование помещения школы с сатанинскими об­разами чревато развитием «школьного невроза».

Крайне опасным подобное творчество становится тогда, когда оно насаждается и поощряется авторитетным для ре­бенка окружением, каковыми являются педагоги и школь­ные психологи.

В социально-личностном аспекте вовлеченность подрост­ков в архетипически чуждую идеологию и религию реализу­ется ими в актах вандализма, садизма и противоправного поведения.

Из соображений охраны психического и социального по­ведения подрастающего поколения подобные мероприятия должны быть исключены из практики педагогического уч­реждения.

Ю. Шевченко,

заведующий кафедрой детской и подростковой психиатрии, психотерапии и медицинской психологии Российской медицинской академии последипломного образования, президент Регионального общественно­го фонда социально-психической помощи семье и