Православная Москва, февраль 2003 г. - №3(285).

К учебникам, которые расплодились в России в результате бесконеч­ных и весьма бессмысленных «ре­форм» школьного образования, я отношусь с некоторой опаской. Перефразируя слова поэта, всякий раз беру их в руки, «как бомбу, как ежа, как бритву обоюдоострую». Зачастую мои опасения оправды­ваются. Недавно внучка, ученица третьего класса, показала мне но­вый школьный учебник - «Лите­ратурное чтение. Часть первая» Н.А. Чураковой, изданный кор­порацией «Федоров» АО «Мос­ковские учебники». Пособие в приятной для глаз обложке, как выяснилось в беседе с педагогом, навязали школе свыше.

Заглянул я в него для интере­са и ахнул: «Бедные третьеклашки!» В нем оказалось столько от­влеченного и вымученного, что, наверное, у самого автора и чи­новников Министерства образо­вания, давших учебнику путевку в жизнь, если бы их заставить вновь внимательно перечитать это их уродливое детище, волосы бы дыбом встали. В центре его - миф как «способ жизни человека в ту далекую эпоху, когда он счи­тал себя частью природы и верил, что и от него, от его усилий зави­сит ее жизнь». Замечу мимоходом: автор явно предполагает, что сей­час, в условиях рыночной эконо­мики, все стало наоборот и чело­век уже не является частью при­роды.

Язык пособия настолько громоздок, что чтение некоторых предложений напоминает веро­ломные удары по голове пыльным мешком из-за угла. Попытайтесь, к примеру, уловить смысл самой первой фразы аннотации, откры­вающей книгу. «Представленные в учебнике фольклорные и живо­писные произведения древности и Средневековья, а также Нового и Новейшего времени создают еди­ное поле художественной культу­ры, что помогает младшим школьникам обнаружить не толь­ко единство истоков произведе­ний, принадлежащих к разным национально-культурным тради­циям, но и единство мира ценнос­тей их создателей; позволяет уви­деть разнообразие и неповтори­мую художественную ценность отечественных памятников литературы и искусства». От такого неудобоваримого предложения не то что ученика третьего класса, но взрослого-то воротит. Какую от­метку поставить за это предложе­ние Н.А. Чураковой?

Если уж она взялась за нелег­кое дело - написать учебник, то ей надо, по крайней мере, иметь чет­кое представление о предмете и излагать материал ясно, хорошим языком, так, чтобы хотя бы ей са­мой понятно было. Цель каждого учебника, как ни банально это зву­чит, - давать основы знаний на всю жизнь, а не убивать интерес к ним у детей. В понятие «миф» в учебнике силком втиснуто все, что можно и чего нельзя. Автор, веро­ятно, задалась целью узреть фан­тастику во всем и тем самым, ви­димо, подстегнуть фантазию уча­щихся. При этом она забыла, что фантазия и бессмыслица - это не одно и то же. Как говорится в кни­ге архимандрита Софрония «Ста­рец Силуан», «действие, истекаю­щее, казалось бы, из самого луч­шего побуждения, часто имеет по­следствия нежелательные и даже недобрые». «Литературное чте­ние» - тот самый случай.

При чтении учебника создается впечатление, что вопросы к детям автором берутся с потолка, без зна­ния и понимания детской психоло­гии, без уважения к детям. «Поче­му фантазия людей, живших в древ­ности, так свободно соединяла в одном существе части, принадле­жавшие разным породам птиц и животных?» - звучит один из них. Ответ напрашивается тотчас, по Чуковскому: чтобы сотворить Бяку-Закаляку Кусачую. А может ли быть другой, который, наверное, имеется в виду в пособии?

А вот еще один вопрос, как го­ворится, на засыпку. «Как ты ду­маешь, какие деревья считались тотемными у древних славян?» Откуда третьеклассникам это знать? Тем более, что ранее о воз­зрениях древних славян в книге не было ни слова. Автор, видно, пред­полагает, что ученики еще в дет­ском садике ознакомились с соот­ветствующей книгой А.Н. Афанасьева, а, быть может, по вечерам на сон грядущий читают «Народ­ную Русь» А.А. Коринфского или «Русский языческий фольклор» Юрия Миролюбова. Впрочем (держу пари), и Н.А. Чуракова внятно не ответит на многие та­кого рода поставленные ею во­просы, поскольку с теми же тоте­мами, судя по всему, у нее нема­лая путаница в голове - иначе бы писала яснее.

«А ты знаешь, от кого себя считали происходящими древние славяне?» - выстреливается вопрос в учебнике. «А ты?» - в тон горе-педагогу едва не срывается с губ ответный вопрос.

Несколько вопросов после знакомства со сказкой «Хаврошечка» для маленьких детей, ко­торые еще не написали диссерта­ций и не защищали их, кажутся насмешкой. «Чувствуешь себя большим ученым-фольклорис­том? Тогда получай материал для дальнейшего исследования». Я бы предпочел, чтобы нашим детям сначала давались не головоломки и кроссворды в виде неумных во­просов, а систематизированные полезные знания, после чего уже по пройденному материалу зада­вались вопросы. В противном слу­чае получается пустая трата вре­мени.

Спасают учебник оригиналь­ные тексты сказок и мифов - это лучшее, что есть в нем: их можно читать, а пояснения и вопросы к ним звучат как заумь и чушь.

«Какие чувства испытывает лягушка во время полета?» На этот вопрос к сказке «Лягушка-путешественница», разумеется, можно ответить по тексту. Не спо­рю. Особенно, если бы он был за­дан в прошедшем времени. Но когда он задается в настоящем, то ловишь себя на мысли, что детей тоже превратили в лягушек и они должны ощущать те же чувства, что и летающая героиня сказки.

А вот еще один перл из учеб­ника - вопрос «Как выглядят джинны?». Он предполагает, что сама ученая дама видела их не еди­ножды и даже на короткой ноге с некоторыми из них. «Теперь, став знатоком волшебных сказок, ты сможешь ответить и на такие во­просы...» - рассуждает Н.А. Чуракова, забывая, что знатоком сказок после чтения только двух (кстати, давно прочитанных деть­ми) вряд ли можно стать.

«Улыбайтесь, господа, улы­байтесь», - набрана фраза мало кому из детей известного раскру­ченного телевидением смехача Григория Горина, который, по замыслу автора, призван заменить в учебнике Льва Толстого или Антона Чехова.

«А вот так воспринимает мир природы русский поэт Андрей Вознесенский, который, кстати, очень любит и ценит японские хокку», - представляет в другом месте автор следующие строки вы­шеупомянутого русского поэта: «На стенку божия коровка легла с коричневым брюшком, как чашка красная в горошек налита стынущим чайком. С ясеней, вне спасенья, вкось семена летят - клюшечками хоккейными валятся на асфальт». Рифмы поэта (коровка - в го­рошек, брюшком - чайком) по-своему умилительны, хотя, на наш взгляд, вымучены. С другой сто­роны, почему божия коровка налита стынущим чайком, а не горяченьким? Насчет же «клюшечек» некоторые одноклассники моей внучки, особенно мальчики, правда, стали возражать, потому что предпочли бы иметь клюшки и все-таки иной формы, чем семе­на ясеня. Кроме того, по их мне­нию, поэт по необъяснимой при­чине напрасно проигнорировал в своем творении шайбу. Да и мо­гут ли семена ясеня валиться на ас­фальт клюшечками хоккейными? Впрочем, надо же автору как-то расшевелить у детей воображе­ние...

После такого, с позволения сказать, стихотворения, по срав­нению с которым небезызвестное «Муха села на варенье» звучит как шедевр мировой поэзии, на Н. А. Чуракову налетает волна сенти­ментальности: «Хочешь продлить поэтическое настроение? Пойдем в галерею, посмотрим там карти­ну Марка Шагала. Та, что нас интересует, находится в зале № 5 («Картинная галерея» - приложе­ние к учебнику. - В. В.). Это «Я и деревня»». Или совет после сказ­ки «Аладдин и волшебная лампа»: «Найди в «Картинной галерее» «Часы с синим крылом» Марка Шагала. Что может означать та­кое чудо?» Какая связь? Видимо, предполагается, что, начитавшись приведенных выше стихов и ком­ментариев к ним, дети, без сомне­ния, поднатореют в Шагале, хокку и научатся играть клюшечка­ми и шайбочками.

К слову сказать, почему в тре­тьем классе обязательно надо изу­чать хокку, а не, скажем, китай­скую пейзажную лирику («поэзию гор и вод», «поэзию садов и по­лей») или персидско-таджикскую поэзию с ее газелями, касыдами, маснави, муназирэ, бейтами и, наконец, рубай или же русские сонеты? Чем руководствовался автор, выбирая эти стихи? Что такого особого в хокку, чтобы, с них начиная идти на приступ кре­постей Эрато и Каллиопы, брать штурмом мифологию?

Мило преподано также сти­хотворение вездесущего Евгения Евтушенко, который в данном случае, как кажется Чураковой, переплюнул Пушкина, Лермонто­ва, Тютчева, Никитина, Кольцо­ва и других подлинно русских по­этов, которые остались за перепле­том учебника и на которых вос­приятию прекрасного учились прежние «отсталые» поколения, стяжавшие мировую славу в ис­кусстве и науке.

«Стихотворенье

надел я на ветку.

Бьется оно,

не дается ветру.

Просишь: «Сними его,

не шути».

Люди идут.

Глядят с удивленьем.

Дерево машет

Стихотвореньем».

Конечно, я могу поверить, что поэту просто и легко махать сти­хотвореньем, прицепленным к де­реву, но все же при чтении этого опуса сразу припоминается сти­хотворение К.И. Чуковского «Пу­таница». О вкусах не спорят, и, возможно, эти ритмичные лишь на тугое немузыкальное ухо стиш­ки покорили автора учебника и ее покровителей. Но их выбор - су­щая вкусовщина! По моему твер­дому убеждению, если в пособие для младших школьников вклю­чать какое-то стихотворение, то оно должно после заучивания вре­заться в память на всю жизнь. Так делалось при составлении учебни­ков, скажем, полвека назад.

После таких стишков дети на­верняка будут шарахаться от по­эзии и отмахиваться от напролом поставленного вопроса: «Хочешь оказаться «внутри» стихотворе­ния?» Когда не хватает слов, в ход идут кавычки. Ответ: внутри та­кого - не очень хочется.

К «Картинной галерее» тоже есть претензии. От нее за версту отдает вкусовщиной. Почему, ког­да у автора поэтическое настрое­ние, она то и дело посылает детей к Шагалу, то и дело вводит их, как она сама выразилась, в «волшеб­ный и хрупкий» «миф у Шагала»? Репин, Суриков, Нестеров, Вере­щагин или Виктор Михайлович Васнецов остались за бортом.

Если кто-то любит Шагала, пусть любит сам для себя, но не навязывает другим. И вообще в начальных классах детям следует давать только лучшее, а среднему или посредственному их научат улица и наша злая, все более рас­тлевающая среда.

Автору учебника далеко до Ушинского или Песталоцци. Но отдадим должное Н.А. Чураковой: она постаралась во многом снять с себя ответственность за свое неказистое чадо. В самом на­чале пособия она предусмотри­тельно предупреждает, что-де Баба-Яга - член Международно­го совета консультантов, а в кон­це еще и указывает: «Роль Бабы-Яги - учительская: не просто пу­гать и испытывать, но и помогать и награждать героя, если он того заслуживает». Иначе говоря, во всем виновата колдунья, а с меня взятки гладки. Веселый учебник, не правда ли? Учит смотреть на жизнь с точки зрения Бабы-Яги. Я бы еще предложил автору в сле­дующем «учебнике» (если, разуме­ется, Чуракова не угомонится) взять на роль учителя и «между­народного консультанта» Кощея Бессмертного, графа Дракулу, Синюю Бороду или Дуремара.

Любой учебник для школьни­ков обязательно должен пробуж­дать и воспитывать в детях доб­рые чувства и неприязнь ко вся­кому злу, помогать им в обрете­нии смысла жизни, видеть пре­красное, направлять их на путь истины и добра. Иначе его надо побыстрее выбросить на свалку: у нормального человека слишком мало времени, чтобы позволить себе искать истину в дебрях неве­жества. Учебник не должен на пу­стом месте бессмысленно возбуж­дать воображение и фантазию, а призван формировать из каждого ребенка истинное подобие Божие, а не самовлюбленное исчадье ада. «Жизненный путь каждого челове­ка - это его путь к самому себе», - отвлеченно утверждает автор, вы­зывая вопросы по поводу столь расплывчатого, не разъясненного определения жизненного пути. Сколь простой, неинтересной и бессмысленной была бы человечес­кая жизнь, если бы все замыкалось в самом себе и на самом себе.

В учебнике не сказано о том, сколь необходимо стать настоя­щим гражданином своего Отече­ства, патриотом великой Родины, добрым, сердечным, любящим, скромным, смиренным, велико­душным. Он не помогает в воспи­тании главных человеческих ка­честв и выработке четкой духовно-нравственной жизненной позиции. Отсюда и подбор материалов в нем, пренебрежение русской классикой. Что касается чувства прекрасного, любования «всегда чудесным миром, обладающим волшебной силой», то их никогда не будешь иметь, если не станешь добрым, хорошим человеком, если останешься в лучшем случае отвлеченным себялюбивым эсте­том. Есть вещи, без которых ни один школьный учебник не может и не должен обойтись. Об этом Баба-Яга при всей ее любви к хокку и при всем ее желании не спо­собна сказать детям.

Немудрено, что в ходе пресло­вутых оторванных от истории России «реформ» система образо­вания в РФ в значительной степе­ни утрачивает черты общенацио­нального культурного института, а достаточно большая часть насе­ления отсекается от качественно­го образования. Можно с горечью прогнозировать, что нам подсо­вывают эгоистического невеже­ственного уродца вместо прове­ренной системы образования.

Мэр Москвы Ю.М. Лужков в напутственном слове к пособию просит детей: «Относитесь к сво­им учебникам бережно и уважи­тельно, помните: это ваши верные друзья, которые помогают вам ориентироваться в безбрежном океане знаний». Кого только нын­че нам не навязывают в друзья. Избави нас, Господи, от таких «верных друзей»!