Религиозная безопасность России |
Княжицкий А. Гражданский Пушкин на дуэли. Ничто не бывает дорого или дешево само по себе // Книжное обозрение Ex libris НГ”, 18 июня 1998 г.
Только что отшумели споры о новом этапе реформы. От прежних этот этап отличался тем, что все возможные и невозможные деньги были потрачены только на писание бумаг, да сами высокие реформаторы переругались в начале работы и этим сузили поле деятельности язвительных оппонентов. Но ведь что интересно, все ссорившиеся спорили только о том, как лучше тратить деньги, какая схема надежнее и перспективнее. Всплыл еще не успевший забыться такой знакомый принцип: “Всем - поровну”. Все бюджетные средства, отпущенные на образование, попросту делятся на количество российских школьников. Была придумана спасительная в таких случаях формула - “деньги следуют за учеником”. Этот “поровнуделительный” принцип имеет такое же отношение к справедливости, как демагогический лозунг “Все во имя человека, все для блага человека” к обществу реального социализма. На обучение школьника в столице и в умирающей деревне требуются совершенно разные средства. Кто-то возражал демагогам и... в очередной раз убеждался в том, что с демагогами спорить бесполезно. Но споры шли только о том, как тратить деньги. Задуматься же о том, на что тратятся деньги, ни у кого в полемическом азарте времени не хватило. Причем здесь, скорее
, не нехватка времени, а принципиальная позиция.Мне довелось присутствовать на одном из “круглых столов” по поводу реформы, вернее, ее несостоятельности. Точно и умно говоривший экономист заинтересованно вела беседу ровно до того момента, пока речь не зашла о содержании образования. “Ну, это мне не интересно”, - сказала она и собиралась покинуть зал. Стоило большого труда объяснить ей, что именно это как раз и имеет первостепенное значение для реформы образования, и. может быть, в первую очередь для се экономической части. Ведь в жизни не бывает вообще дорого или дешево, дорого или дешево - только по отношению к определенному продукту, его количеству и качеству. В том числе и в сфере образования. Мы настолько увлеклись вопросом о средствах, что он заслонил от нас вопрос о том, на что мы их тратим, что получают наши дети на один рубль вложений.
В ходе многочисленных дискуссий и обсуждений чаше других повторялось одно из главных положений захлебнувшейся в потоках слов реформы. Сначала нужно создать структуру, форму, а потом уже думать о том, чем она будет наполнена. Любой здравомыслящий человек сначала задает вопрос о целях: сначала - зачем, что, а только потом уже - как. Сначала вопрос о том, какое содержание образования мы должны и можем предложить нашим детям, а затем - как мы его будем осуществлять.
Когда о первичности структурных реформ говорят люди со стороны, это хоть как-то объяснимо, но когда это повторяют руководители и идеологи образования, становится стыдно за них и страшно за наше образование. Может быть, такое небрежение, самым главным образом, происходит потому, что заявлять революционные структурные преобразования эффектно и выигрышно, а заниматься повседневным, кропотливым делом совершенствования содержания - трудно и не сулит скорых лавров.
Да и в каком направлении здесь вести работу без точного определения целей, приемлемых для общества, для каждого человека? У нас сегодня нет сколько-нибудь серьезной договоренности о том, зачем вообще нам нужно среднее образование. То ли школа по-прежнему призвана дать представления о началах наук: немножко математики, немножко биологии и чуть-чуть какой-то странной литературы. Или она призвана помочь адаптироваться детям к жизни в современном обществе? Или с самого начала дается предпрофессиональная подготовка?
Или, как в одной самой развитой, демократической стране, школа - застенок, которым общество охраняет себя от распоясавшейся детворы? Как угодно, но какая-то одна функция должна быть определена как ведущая.Пока мы не поймем, зачем мы учим, мы не сможем решить, чему и как необходимо учить. Мы боимся потерять школу, где учат основам наук, и одновременно не очень понимаем, как приспособить школьника к жизни в современном обществе. Нельзя сказать, что ничего не делается в этом направлении. Но и здесь мы надеемся достичь цели не столько качеством, сколько количеством. Количество новых предметов - программ и учебников - растет не по дням, а по часам. Ничего, кроме ранней бесконечной усталости школьников и удовлетворения тщеславия их родителей, пока это не принесло
.Для того чтобы оценить реальный уровень содержания среднего образования, стоит прежде всего посмотреть на то, чему и как учат на уроках по этим новым предметам. Ведь именно они характеризуют направленность и скорость преобразований. Экология, краеведение, экономика, информатика, граждановедение...
Тайное становится явным
Среди этих предметов едва ли не самым показательным можно считать граждановедение. Предмет этот для нас новый. Американская же школа, вообще весьма скромно оценивающая свои успехи, заслуженно
им гордится. Граждановедение у нас приживается очень трудно: из-за неопределенности идеологии и границ его постоянно путают - и не только дилетанты - с обществоведением, правом, другими дисциплинами.Между тем вопрос о том, как будет жить страна, в том числе и наше образование, зависит от того, какие представления о гражданском обществе, о долге гражданина будут сформированы сегодня у наших школьников. Разумеется, гражданское сознание, гражданское общество - результат не только школьного образования, они складываются в самой жизни. Но именно школа может дать возможность молодому человеку осознать себя гражданином, задуматься над серьезностью и значимостью понятий “гражданин” и “гражданское общество”. Что здесь сделано и делается на ближайшую перспективу в нашей школе?
Кроме перечисленных особенностей у нашего граждановедения есть еще одна. Оно почти исключительно связано с именем одного человека. Будь то тоненькая брошюрка или солидная, роскошно изданная книга, веселенький учебник для малышей или серьезный - для старшей школы, но если он озаглавлен “Граждановедение”, то над заглавием мы обязательно прочитаем - Я.В. Соколов. Не знаю, есть ли в нашей стране естественных монополий какая-либо другая искусственная монополия. Короче, мы говорим граждановедение
- подразумеваем Яков Соколов, мы говорим Яков Соколов - подразумеваем граждановедение. Но, может быть, эта монополия вынужденная - нет никого равного первооткрывателю отечественного гражданского образования.Посмотрим, что
же там за яркими обложками.Чтобы нас не упрекнули в предвзятости, приведем выбранный наугад большой фрагмент
из “Пособия для учащихся 5-7-х классов, их родителей и учителей” Я.В. Соколова “Граждановедение”:“А. С. Пушкин вызвал на дуэль Дантеса, когда вокруг почти все говорили об измене его жены, красавицы Натали. До сих пор никто не может понять, была измена или не было ее. Но всем известно, что недругов у Пушкина было множество. И они с удовольствием “полосками” (“следует понимать - “полоскали”, сохраняем опечатку, это тоже визитная карточка изданий “Граждановедения”. - А.К.) имя поэта и его жены в грязном корыте общественной молвы. У Пушкина не было другого выхода.
Пользуясь материалами занятий по предыдущей теме, попытайтесь определить: нарушения каких моральных норм совершали те, кто поддерживал молву? Как мог поступить Дантес, когда Пушкин вызвал его на дуэль? Любой бесчестный поступок может привести к потере чести. Это ложь, и клевета, и воровство, и предательство и многое другое, что не одобряется нормальными людьми. Бесчестный поступок или преступление становится известным окружающим - и честь потеряна. Возможно, что это трудно понять, поскольку честь руками не потрогаешь, она не нос - на лице отсутствует. А как потерять то, что не видно? Руководитель школьного кооператива “Золотая
рыбка” Антон Н. заключил со всеми детскими садиками города договоры, из которых следовало, что к сентябрю те получат красивые аквариумы с самыми разнообразными рыбками. Об этом даже областная газета писала. Садики перечислили кооперативу деньги и ждали симпатичный товар. Но не дождались: что-то у кооператива не получилось, Антон с кем-то поссорился, с кем-то не договорился. Часть денег вернул садикам. А Антон возглавил новый кооператив - по выращиванию елок и продаже елочных украшений. Но ни одного договора заключить не смог. Что такое, по-вашему, честь предпринимателя? Какое значение она имеет для коммерческих успехов?”Ну, как по-вашему? По-моему, здорово. Здесь все: и лихой, псевдодоступный, разговорный стилек с “грязным корытом общественной молвы”, и идущие рядом, плечом к плечу в рыночные отношения Пушкин и Антон Н., и главное - смешение обычаев, морали и права. Автор внушает юным читателям, что каждый, в том числе и бесчестный поступок, обнаруживается окружающими.
Невольно сразу хочется спросить - а что как не обнаруживается? Естественно, предпочесть в этом случае не самосовершенствование, а совершенствование осмотрительности и расчетливости, в каждой сложной в нравственном отношении ситуации стремиться к тому, чтобы все осталось скрытым и тайным.
Думается, в крайнем, нарочитом упрощенчестве - главная причина отрицательного потенциала учебников “Граждановедение”. Естественно, любое знание, проходя путь от науки до школьной дисциплины, упрощается и тем самым теряет некоторую часть достоверности. Теряет с тем, чтобы на следующем этапе, в следующем классе уточниться, приблизиться к предмету. Но упрощенчество выхолащивает саму суть, обессмысливает процесс познания. С самого начала планка серьезности снижается настолько, что уже никогда не удастся отнестись к этому как к чему-то заслуживающему внимания. По анекдоту нельзя учиться - тем более граждановедению.
Не тот Федот
Об огрехах исполнения можно говорить здесь бесконечно. Важнее то, что граждановедение в трактовке Я. Соколова сильно смахивает по самой сути своей на американские аналоги. Эти подходы возвращают нас в недавнее прошлое” когда многие искренне верили в то, что строительство гражданского общества в России - это простое перенесение на нашу почву западного образа жизни. Упование на демократические образцы проявляется и в мелочах. Хотя бы в том, что председатель горсовета по-старому
или он же - городской голова - совсем по-старому, переименовывается в мэра, и благодаря этому Урюпинск мгновенно превращается в Urupinsk.Опасно бездумно переносить чужой образовательный опыт в нашу школу. Американский ребенок с первых мгновений жизни растет в очень жестком правовом пространстве. Он точно знает, что ему грозит за тот или иной проступок, за то или иное преступление. Его выбор определяется внешними точно заданными факторами. В России общественный этикет вырастает из нравственности, мы прежде должны, основываясь на внутренних убеждениях, прийти к внутреннему осознанию добра и зла, а потом уже выбрать ту или иную форму общественного поведения. Строительство демократии в России - это строительство русской демократии, воспитание гражданина в России - это воспитание российского гражданина. Разумеется, с учетом чужого опыта, но только не оголтелым его внедрением.
Бывает, что увлечение чужой культурой и чужим языком наносит ущерб владению родным. В учебниках Я. Соколова не только неприличное для этого жанра множество опечаток, но и изобилие грубых орфографических ошибок: милледи, оледенение земли, молдованин, провославный... А это уж совсем дико.
Разумеется, никому не заказано писать книжки. В том числе и учебники. В том числе и плохие учебники. И даже их издавать. Непонятно другое. Почему эти учебники рекомендованы Управлением общего среднего образования Министерства общего профессионального образования Российской Федерации? Почему Московский комитет образования, АО “Московские учебники”, работники органов образования Челябинской, Самарской, Брянской областей, города Новоуральска поддержали “выпуск нового поколения учебников к первому российскому курсу “Граждановедения”, за что сотрудники НВЦ “Гражданин”, разумеется,
им и “выражают глубокую признательность”.Да что они все - руководители и работники - ослепли что ли, что за три года переизданий не разглядели, какого чудовищного качества эти учебники! Ослепли? Или были ослеплены не воплотившимися в книгах тайными достоинствами Якова Владимировича Соколова?
Нам и вправду не нужны никакие реформы: у нас самое богатое в мире образование. Мы можем позволить себе тратить огромные средства на выпуск сомнительной учебной литературы, у нас самая мощная образовательная система, если она выдерживает неслыханные перегрузки, такие, как, например, курс “Граждановедения”.
Впрочем, все сказанное здесь сказано без всякой надежды на изменение ситуации. Автор курса - очень волевой человек, а “волевой человек, - пользуясь его выражением, - умеет совершить волевое усилие”. Перед этими “волевыми усилиями” ничто устоять не может. Ни издатели. Ни чиновники. Ни здравый смысл...